Едва появившись в прокате, фильм режиссера Алексея Федорченко «Овсянки» разделил зрителей на два непримиримых лагеря. Реакции на него чрезвычайно разнополярны — для кого-то он создал необыкновенную атмосферу, в которой рождаются новые мысли и чувства, новые ассоциации, а для кого-то стал бессмысленным, тоскливым времяпровождением и даже разочарованием. «Серединных» эмоций я не встретила, хотя вот вопрос – бывают ли они вообще? Как по мне, «Овсянки» Алексея Федорченко — фильм, подходящий под категорию «середины», не претендующий ни на гениальность, ни на великий провал в области кинематографии.

У Мирона, директора целлюлозного комбината умирает жена Татьяна, и он просит своего подопечного, фотографа с удивительным именем Аист, поехать вместе с ним, совершить похоронный обряд, традиционный для их народности меря. По традиции, тело умершего человека, его прах, нужно предать воде, ведь смерть в ней для мерян – высшее счастье, только в ней человек может обрести вечный покой и бессмертие. Во время путешествия из родного города Нея в Горбатов, где герои собираются похоронить Татьяну, Мирон, соблюдая традиции вымирающего народа, «дымит», рассказывает как можно подробнее и небрежнее о своей сексуальной жизни с женой, описывает мерянские поверья, когда невесте и умершей жене на лобковые волосы привязываю цветные нити. Мужчины везут мертвую женщину в машине, у них важная миссия – похоронить любимую в самом дорогом для нее месте, по законам народа меря. Они берут с собой двух непоседливых птичек, овсянок, которые, в итоге, решают их судьбу.


Единственно яркий момент – это появление Сухорукова в кадре, который, несмотря на малый бюджет фильма, согласился принять в нем участие. Он резко контрастирует с остальными флегматичными героями. Однако, как внезапно появляется, так внезапно он и исчезает. И снова тоска…

Режиссер решается говорить о таких философских понятиях как жизнь, любовь, смерть, использует в своем фильме уже истертые штампы-символы, такие как дорога, река, птицы в клетке. Однако то, что является камнем преткновения всех споров вокруг «Овсянок», так это излишне плотский, бренный подход к важнейшим понятиям.

«Овсянки» не потрясают, не вызывают каких-либо сильных эмоций, не заставляют ни плакать, ни смеяться. Сочетание пошлости и естественной природной эстетики — это как-то не ново для российского кинематографа. Весь сюжет показан на примере мегапровинциального городка — достаточно скучно и уныло, нет никакой сильной трагедии. Стандартный неформатный фильм про реальность с ее пошлостью и сосредоточенности на сексуальной жизни, которых за последнее время вышло множество.

Но в излишнем натурализме автора можно увидеть оригинальное понимание современной жизни. Не думаю, что пошлость являлась самоцелью. Будучи вплетены в ткань повествования, она органична. Свадебные, похоронные обряды, «дымление» совершаются по традициям народа меря. Именно повествования, ведь «Овсянки» сняты по пьесе Дениса Осокина с тем же названием. Пьеса Осокина получила главный приз за лучшее прозаическое произведение на российском литературном фестивале «Аксенов-фест» в 2008 году. Не знаю, за что дали приз, но у меня при прочтении пьесы возникло ощущение излишней халтуры, зациклинности автора на материально-телесном низе. Какая пьеса – таков и фильм. Чтобы не говорили об оригинальности и самобытности киноязыка, фильм «Овсянки» сильно привязан к первоисточнику, является полным его прообразом.

Дискутируя с теми рецензентами, которые вопрошают – а где же любовь в этом фильме, это всё сплошная похоть – я могу проапеллировать тем, что сегодня, как никогда ранее, любовь близка к этой самой похоти. В течение последних десятилетий мир освобождался от предрассудков, и здоровый эротизм крепко обосновался в искусстве.

Странно, но в сентябре 2010 года «Овсянки» с триумфом выступили на международном Венецианском кинофестивале. Авторитетное жюри во главе с Квентином Тарантино по-особому отметило картину Алексея Федорченко, наградив оператора картины Михаила Кричмана. С этим решением многие зрители могут быть солидарны, ведь съемки в фильме великолепны, пробирают до глубины души.
Сам Осокин в своей пьесе выдвинул ей вердикт: «Грусть не давила, а кутала как мать». И действительно, в течение всего фильма чувства грусти, тоски, безысходности не покидает ни на секунду.

А может всех нас просто обманули? Может, режиссер решил просто попудрить мозги зрителю с выражением глубокомыслия на лице, поиздиваться над современным отечественным кинематографом? Ведь не зря же Тарантино, известный любитель стеба и иронии, аплодировал стоя, когда пошли титры фильма «Овсянки»…


фотографии с сайта www.ovsyanki.ru